"Россия, Русь - куда я не взгляну... За все твои страдания и битвы

Люблю твою, Россия, старину..."

(Николай Рубцов)

Сайт краеведов Александра и Павла СМЫСЛОВЫХ:

краеведение, генеалогия, отечественная история

Нажмите здесь, чтобы скачать документ в формате MS Word

СМЫСЛОВ П.А., СМЫСЛОВ А.Г.: АЛЕКСЕЙ ТИМОФЕЕВИЧ БОРЗЕЦОВ - ЗАБЫТОЕ ИМЯ РУССКОЙ ИСТОРИИ

опубликовано:

1. В газете Маленький город. 2006. №7 (106). С.5-6

2. В Сборнике научных трудов МАДИ (ГТУ) "Проблемы отечественной истории". М., 2006. С.6-20. 2006

Разорение  в политическом, духовном, нравственном, хозяйственном смысле – вот картина последствий Смутного времени в России начала XVII века. Эти последствия господства самозванцев, временщиков и повсюду сопровождавших их кровожадных захватчиков были ужасающие. Очевидцы этих событий и летописцы отмечали, что за годы Смуты «жилища человеческие превратились в логовища зверей: медведи, волки, лисицы и зайцы свободно гуляли по городским площадям и птицы вили гнёзда на трупах человеческих. Звери наносили одну телесную смерть, тушинцы же и поляки вносили разврат в общество, похищая жён от мужей и девиц от родителей. Многие женщины, избегая бесчестия, убивали себя, бросаясь в реки с крутых берегов; но зато многие, попавшись в плен и будучи выкуплены родственниками, снова бежали в стан обольстителей, не могши разлучиться от порока»[1].

Иностранные путешественники по Московии отмечают хозяйственное опустошение страны, расстройство гражданского управления, нравственную деградацию народа[2].

Воспользовавшись слабостью России в послесмутное время, поляки смогли вновь захватить Смоленск и отобрали Северскую землю, а шведы по Столбовскому миру «сбили» русских с берегов Балтийского моря. Западные рубежи государства приблизились к границе нынешней Московской области.

Такое положение выдвигало перед государством на передний план задачу исключительного значения – экономическое возрождение и через  это возрождение - укрепление обороноспособности страны.

Между тем остро вставал вопрос о тех людях, которые смогли бы начать решение этой задачи. Правящий (правительственный) слой боярства был прорежен ещё при Иоанне Грозном, когда на плахе кончили жизнь многие выдающиеся его представители. При Борисе Годунове процесс устранения боярства от высших рычагов власти начал ускоряться, а с началом Смуты он принял уже разрушительный характер. К тому же в годы Смутного времени боярство себя сильно скомпрометировало антипатриотической, а иногда и предательской по отношению к Отечеству позицией. Они «толкались» за почётные места возле тронов самозванцев, выступали инициаторами призвания на престол российских самодержцев польского королевича Владислава и его отца Сигизмунда.

Как отмечает В.О. Ключевский, «в начале царствования Михаила остаток старого московского боярства жаловался на то, что в Смуту всплыло наверх много самых худых людей, торговых мужиков и молодых детишек боярских, т. е. худородных провинциальных дворян, которым случайные цари и искатели царства надавали высших чинов, возводя их в звания окольничих, думных дворян и думных дьяков. В 1615 г. польские комиссары, которые вели переговоры с московскими послами, кололи глаза московскому боярству, говоря, что теперь на Москве по грехам так повелось, что простые мужики, поповские дети и мясники негодные мимо многих княжеских и боярских родов не попригожу к великим государственным и земским делам припускаются. Эти политические новики при новой династии все смелее пробираются наверх и забираются даже в Боярскую думу, которая все более худеет, становится все менее боярской»[3].

Царствование Михаила Федоровича ознаменовано тем, что к управлению государством впервые был привлечен вместо скомпрометировавшего себя боярства широкий круг людей разных сословий, иногда вообще случайных. Таких людей позже, в XVIII веке, стали называть случайными. У многих из них не было уходящих в века родословных, но был замечательный патриотический порыв и именно эти люди взвалили на свои плечи тяжёлый труд по восстановлению любимого ими Отечества.

Одним из таких людей был Алексей Тимофеевич Борзецов. Вероятно, он происходил из московского дворянского рода Борзецовых, первые упоминания о котором встречаются в XVI веке (Борзецов Иван Филиппович - 1522 г., Бурнаш Федорович Борзецов – 1551 г.). Но имя его незаслуженно забыто. Не известен ни год его рождения, ни год его смерти, так как он был незнатного происхождения. Но службу свою он выполнял исправно и был, несомненно, наделён талантом руководителя.

Его послужной список начался в 1624 г. в г. Можайске, куда он был направлен царём Михаилом Федоровичем головой по постройке. На служебной лестнице в Русском государстве должность головы была ниже должности воеводы и, как правило, голова назначался как помощник воеводы и административно ему подчинялся.

Можайск начала XVII века не избежал горькой участи разорения и упадка, в которые пришли русские города в результате лихолетья Смутного времени. Как и все города России, он молчаливо признал власть Лжедмитрия I. Затем присягнул на верность царю Василию Шуйскому. Покорно отворил Можайск свои ворота и для Лжедмитрия II, который вместе с поляками двигался через город из Польши в Тушино. Для управления Можайском Тушинский вор оставил в нём алчного до золота поляка Вильчека. Этот Вильчек продал город царю Василию всего за 100 рублей. Гетман Жолкевский надолго обосновался в Можайске и отсюда настойчиво призывал на московский трон  польского королевича Владислава. Русские бояре были не против Владислава, однако настаивали, чтобы тот принял православие именно в Можайске. Не преуспев в своих требованиях, бояре согласились принять королевича и так. Никакими патриотическими подвигами не отметился Можайск в годы великой русской Смуты.

В 1612-1613 гг., отступая перед народным ополчением Минина и Пожарского, поляки и литовцы сожгли почти весь Можайск, предварительно разграбив его монастыри, храмы, государевы дворы. Исчезли целые слободы, улицы и переулки посада. Из 205 дворов, бывших в Можайске в 1598 году, осталось лишь 99.

А после падения Смоленска в 1611 г. Можайск вновь превратился не только в пограничный, но и, по сути, в прифронтовой город. Воздвигнутый на  русский престол юный царь Михаил Федорович прежде всего должен был защитить престол от притязаний польского королевича Владислава  и его отца короля Сигизмунда. Разгорелась жестокая война.

Зимой 1617 г. по пути в Москву к восстановленной Можайской крепости подошел с войсками польский королевич Владислав. Этот штурм был особенно жестоким. В городе беспрестанно происходили стычки осажденных с осаждающими. Поляки били из пушек по крепости и Якиманскому монастырю, разграбили и сожгли оставшуюся часть посада, вырезали население. Оставив в тылу храбро обороняемый небольшим отрядом Ф.Волынского Можайск, Владислав двинулся к Москве, которую ему взять не удалось. В середине лета 1618 года «королевич и гетман приходили из-под Борисова Городища к Можайску, но русские люди из острога против них выходили, литовских людей от Можайска отбили, языков взяли, и королевич пошел назад под Борисово Городище»[4]. На помощь боярину Лыкову, оборонявшему тогда Можайск, был направлен князь Черкасский, сообщавший государю, что «накануне пришли из-под Борисова Городища под Можайск многие польские и литовские люди, разъезжают место под Лужецким монастырем по Московской дороге к Рузе, и надобно думать, что хотят отнять Московскую дорогу от Можайска»[5]. Лыков, в свою очередь, доносил, что «литовские люди к их острожкам приходят каждый день, из наряду и мушкетов стреляют и ратных людей побивают, и ранили воеводу князя Дмитрия Мамстрюковича Черкасского; и теперь литовские люди шанцев прибавляют позади Якиманского монастыря и за рекою Можаею поставили против их острожков наряд, бьют из шанцев в оба острожка и тесноту чинят великую»[6]. Более 1,5 тысяч казаков отражали в Можайске атаки осадивших город польских войск королевича Владислава. По польским известиям, у русских побито было более 1000 человек. Однако Можайск сумели отстоять, а в 1619 г. заключили с поляками 14-летний мир.

Эту временную передышку в войне решили использовать для укрепления обороны приграничных городов, главным из которых стал Можайск. Работы по восстановлению города и крепости от последствий разрухи и подготовку их к следующей неизбежной русско-польской войне и возглавил в 1624 г. Алексей Тимофеевич Борзецов. Его усилиями всего за два года, то есть в рекордные сроки, в Можайске был выстроен каменный Кремль по типу московского Китай-города с двумя воротами и шестью башнями. Составители описи Кремля отмечали: «… И во всем город сделан хорош и всякими бои биться мочно…». Можайский Кремль стал мощным военно-инженерным укреплением, которое заменило находившуюся в руках поляков Смоленскую крепость. Он простоял до конца XVIII века, был разобран, и память о нем сохранилась в городском гербе, данном Можайску в 1781 году (рис.1).

Рис. 1. Крепость Можайск

Алексей Тимофеевич отличился на строительном поприще и его заслуги были вскоре замечены и отмечены при царском дворе. Не случайно в 1626 г., когда Московский кремль почти полностью сгорел в пламени очередного пожара, Борзецов был вызван царём в Москву для ликвидации его последствий. Об успехе его деятельности в качестве головы по восстановлению Можайска и на строительном поприще в Москве можно судить по сообщению из Русского биографического словаря, издававшегося в дореволюционное время, где отмечено, что Борзецов в том же году был удостоен высшей царской милости – он был приглашён к царскому столу.

Восстановление государства, подготовка к предстоящей войне требовали притока финансов. В царствование Михаила Федоровича финансовой реформе через введение новых налогов уделялось первоочередное внимание. Но этих средств не хватало. Нужны были и другие источники. Ещё в царствование Иоанна Грозного Строгановыми началось промышленное освоение богатств Урала. Именно Строгановы финансировали и поддержали поход Ермака в Сибирь. Они и в Смутное время финансировали освободительное движение. «Не пожалейте своих животов, - писал к Строгановым царь в 1616 г., - хоть и себя приведёте в скудость. Рассудите сами: если от польских и литовских людей будет конечное разорение Российскому государству, нашей истинной вере, то в те поры и у вас, и у всех православных христиан животов и домов совсем не будет»[7]. В годы царствования Михаила Фёдоровича именно вновь присоединенная Сибирь и стала важным источником пополнения финансов Московского государства. Как пишет Н.И. Костомаров, «сибирские меха выручали царскую казну в то время, когда невозможно было много собрать налогов с разорённых жителей внутренних областей». Но в те годы путь в Сибирь и на Урал проходил через Вятские земли, через Верхнекамский волок. Во второй половине XVI века - первой половине XVII века исходными и перевалочными пунктами Верхнекамского волока - большого торгового пути на север - в Архангельск, на запад – в Казань и Москву, на восток – в Пермскую землю и Сибирь - стали расположенные на реке Вятке города Слобода и Шестаков.

Вятская земля начала осваиваться русскими переселенцами задолго до татаро-монгольского нашествия. Однако основной приток русского населения, бежавшего в эти места от захватчиков, пришёлся на XIV-XV вв. Город Слобода, расположенный на правом берегу реки Вятки, впервые упоминается Едемским летописцем в 1489 г. В 1560 г. выходцы из Слободы построили городок Шестаков. Население этих городов было многонациональным. Кроме русских, здесь проживали татары, чуваши, удмурты (вотяки), черемисы и представители других народов Поволжья, Урала  и Западной Сибири.

Опись 1629 г. свидетельствует, что город Слобода на реке Вятке стоял «погнившим и развалившимся»[8]. В это время город имел «двои ворот, да две башни глухих, а меж дворов у башен 200 городень по мере около всего города 75 сажен и 8 церквей, из коих одна стояла без пения, 26 дворов церковнослужителей, 11 келий, а в них живут нищие и черные старцы, тюрьма, да около посада острог. В городе имелись 4 лавки, 11 кузниц, 47 огородов, рыбные ловли, квасной и свечной промыслы»[9]. В таком же состоянии был и расположенный рядом город Шестаков. А между тем эти два города, благодаря своему географическому расположению, имели исключительное значение для развития экономики России первой половины XVII века. Кроме того, в городах было развитое кузнечное ремесло, в том числе славились мастера златокузнечного дела. Чтобы исправить положение, наладить эффективное функционирование Верхнекамского волока, обеспечить поставки в центральные районы России уральских и сибирских товаров, учитывая накопленный на строительстве Можайска опыт, именно сюда на Вятку царь направил в 1629 г. Алексея Тимофеевича Борзецова городовым воеводой (административная должность, введенная в середине XVI века правительством царя Иоанна IV Васильевича для управления городами и прилегающими к ним уездами), то есть повысив его в должности. С поставленной задачей он успешно справился. В Москву он был отозван в 1631 г.

В 1632 г. царь и его отец патриарх отдали приказ русским войскам выступить для овладения Смоленском. Началась неудачная для России война. Смоленском овладеть не удалось, пришлось с позором, со сложением русских знамён перед польским королём отступить. Король собирался уже двинуть войска к центру обороны русских – Можайску, укреплённому стараниями А.Т. Борзецова, где с собранными для обороны войсками расположился освободитель Москвы князь Дмитрий Пожарский, но в это время в 1634 г. на речке Поляновке начались мирные переговоры. За отказ польского короля Владислава IV от притязаний на российский престол пришлось уступить большие территории. Можайск так и остался приграничным городом.

В январе 1635 г. А.Т. Борзецов, выражаясь современным языком, перешедший  к этому времени на дипломатическую работу, был отправлен царём Михаилом Федоровичем на встречу польским послам короля Владислава IV, которые в начале февраля прибыли в Москву для подтверждения заключенного мира. А.Т. Борзецов сопровождал послов во время пребывания их в Москве, то есть он выполнял очень ответственную службу пристава. Послам был оказан торжественный царский приём.

Н.И. Костомаров в своей Русской истории в жизнеописаниях ее главнейших деятелей даёт полную картину царского приёма польских послов, сопровождаемых А.Т. Борзецовым, данного в Московском кремле сообразно обычаям того времени. Сначала послы в Грановитой палате представлялись царю, который сидел на троне в царском наряде и венце; по бокам трона стояли рынды в длинных белых одеждах, белых сапогах, рысьих шапках, с топорами на плечах и золотыми цепями на груди. Послов допустили к целованию царской руки (по русскому обычаю царь после каждого соприкосновения с иноверцами демонстративно умывал руки из специального рукомойника и вытирал их полотенцем, что чрезвычайно раздражало всех иностранцев, которые считали такой обычай оскорбительным), затем окольничий явил их подарки. В другой день послов позвали в ответную палату на докончание. Обряд этот происходил таким образом: сначала послы говорили с боярами в ответной палате и читали договор; затем их пригласили к царскому столу в Грановитую палату. Царь сидел за особым серебряным столом, в нагольной шубе с кружевом и в шапке. Бояре и окольничьи сидели в нагольных шубах и черных шапках, дворяне в чистых охабнях. Для послов был особый стол. У столов царского, боярского и посольского были особые поставцы с посудою, которыми заведовали во время пиров придворные по назначению. Дворецкий, крайний, чашники и стольники, разносившие кушанье и напитки, были в золотном платье и высоких горлатных шапках. Царь, по обычаю, посылал послам со своего стола подачи. Подали красный мед. Государь встал и сказал послам: «Пью за здоровье брата моего, государя вашего, Владислава короля». Затем царь посылал послам в золотых братинах пиво, и послы, приняв чашу, вставали со своих мест, пили и опять садились за стол. Через два дня польских послов опять после царского стола отпустили домой. До самой границы, города Вязьмы, их сопровождал А.Т. Борзецов[10].

Выполнение ответственных дипломатических поручений Алексей Тимофеевич Борзецов сочетал с воинскими обязанностями. Он несомненно имел воинские навыки и, хотя и не прославился в ратных делах, ему не раз поручали руководить крупными войсковыми соединениями. В 1635-1636 годах А.Т. Борзецов был воеводой сторожевого полка в городе Пронске. В то время сторожевые полки состояли преимущественно из конницы. В войсковых походах задачей сторожевых полков было прикрытие основных сил, а также разведывательные действия на пути следования основных войск и в тылу противника. Если завязывался бой, то сторожевой полк, как правило, отводился в резерв, а при отходе основных войск составлял их арьергард.

В указанное время Русское государство для обороны южных границ формировало так называемую Большую засечную черту между Брянскими и Мещерскими лесами. Она начиналась южнее реки Жиздры в непроходимых Брянских лесах и тянулась с запада на восток, заканчиваясь на реке Оке севернее г. Переяславль-Рязанского. Черта состояла из отдельных засек: Козельской, Белевской, Крапивенской, Тульской, Каширской, Рязанской и других, а также специально воздвигнутых крепостей. Через города Ряжск и Шацк проходил отдельный юго-восточный участок черты, защищавший город Рязань. Оборонительные сооружения создавались из лесных завалов-засек, чередовавшихся с частиками-частоколами, надолбами, земляными валами и рвами в безлесных промежутках и местами достигали в глубину 20-30 км. Использовались также местные естественные препятствия: реки, озёра, болота, овраги. На лесных дорогах ставились укрепления-крепости, башни, которые были вооружены пушками. В лесах, где проходила засечная черта, запрещались рубка леса и прокладывание новых дорог и троп.

Вдоль всей Большой засечной черты было воздвигнуто около 40 крепостей. В районе засечной черты функционировала специально сформированная подвижная армия, численность которой в 1636 г. составляла 17005 человек[11]. Она размещалась в Переяславле-Рязанском, Михайлове, Пронске, Крапивне и некоторых других городах.

В 1636 г. А.Т. Борзецову со своим сторожевым полком было поручено «идти в сход» из Пронска к князю Петру Барятинскому, который служил воеводой в г. Крапивне. В том же году он был отпущен для выполнения различных государственных, в основном дипломатических, поручений в Москву. Однако военная служба А.Т. Борзецова на этом не закончилась.

Вернувшись в Москву, А.Т. Борзецов продолжил свою дипломатическую карьеру. В годы царствования Михаила Федоровича одним из центральных вопросов внешней политики России стали отношения с далёкой Персией (Ираном), власть в которой принадлежала кизыл-башам. Кизыл-башами (дословно «красные головы») в то время называли тюркские племена Азербайджана, с помощью которых в начале XVI в. пришла к власти в Иране династия Сефевидов. Это название произошло от носимого ими специфического головного убора красного цвета. Персидский шах Аббас материально поддержал юного царя Михаила в первые годы его царствования. Между Россией и Персией установились очень хорошие отношения.

Различные европейские государства предпринимали попытки наладить торговые отношения с государствами Востока: Персией, Индией и Китаем через территорию Московии. Когда война с Польшей была окончена, в июле 1620 года приехал в Москву посол английского короля Мерик, который начал ходатайствовать о беспошлинной торговле, то есть просить дорогу по Волге в Персию. В 1629 г. с такой же просьбой обратился к царю Михаилу Федоровичу посол французского короля Людовика XIII Людовик Деганс. Вслед за французским в августе 1630 года в Москву явились послы голландские - Альберт Конрад Бург и Иоган Фелтдриль, также стремившиеся добиться беспошлинной торговли с Персией. За голландцами в 1631 г. явились датчане с теми же предложениями. Но все эти попытки кончились безрезультатно, так как этому противились русские купцы, наладившие к этому времени хорошие торговые отношения с Персией. Ещё в 1623 г. московский купец Котов, выполняя, в том числе, и государево поручение, совершил со своими товарищами путешествие в Персию и оставил описание «ходу в Персидское царство».

Лишь после смерти отца царя – патриарха Филарета голштинские послы в 1634 г. смогли добиться заключения выгодного для них торгового контракта с Персией. Послы от имени своего герцога заключили соответствующий договор с царем. Они съездили в Персию и получили позволение от шаха. С голштинской компанией был заключён торговый договор на 10 лет. Условиями договора было предусмотрено, чтобы десятилетний срок считать от дня возвращения послов из Персии в Москву, т. е. от 2 января 1639 года; по истечении семи месяцев от этого срока, т. е. 2 августа 1639 года, голштинцы обязались внести половину оговорённой в договоре годовой суммы в царскую казну. Для подтверждения данного персидским шахом разрешения в Москву в этом же году прибыл кизыл-башский посол, в приставах у которого и был Алексей Тимофеевич Борзецов. Однако грандиозная международная торговая сделка не состоялась. Герцог голштинский отказался от подписанного договора, так как он был заключен послами якобы без его ведома. Между Московским государством и Голштинским герцогством по этому поводу разразился нешуточный международный скандал.

В 1640 г. А.Т. Борзецов возглавил комиссию, призванную составить Писцовую книгу на Рязанщине. Писцовые книги являлись важнейшим финансовым документом, потому что служили основанием для податного налогообложения населения (сошное письмо). А.Т. Борзецов, служивший в 1635-1636 годах воеводой сторожевого полка в городе Пронске, хорошо знал эти места, поэтому и был назначен главой комиссии. В настоящее время писцовые книги XVI-XVII веков являются ценным материалом для историков и краеведов. С помощью писцовой книги А.Т. Борзецова местным краеведам, в частности, удалось установить примерный срок возникновения Спасской общежительной пустыни, находившейся на левом возвышенном берегу р. Прони, в одном километре на юго-запад от г. Пронска.

В это время Россия имела с Польшей так называемый «вечный» мир, заключению которого, как мы уже указывали, во многом способствовал А.Т. Борзецов. Но отношения между двумя государствами с каждым годом расстраивались всё больше и больше. Не было закончено размежевание земель в Северской Украине, поляки умаляли царский титул, в нарушение договоренностей ввозили на территорию России запрещённые товары: спиртные напитки и табак. Но, несмотря на это, дипломатические отношения между двумя государствами продолжали развиваться. В 1641 г. Борзецов А.Т. опять был привлечён царём к службе в качестве пристава при послах польского короля Владислава IV. В 1644 г., когда царь Михаил Федорович настойчиво требовал от Речи Посполитой выдачи объявившегося в этом государстве очередного самозванца, некоего Лубы, Борзецов встречал за городом литовского гонца Яснинского и был у него в приставах во всё время пребывания гонца в Москве.

Начало царствования нового царя Алексея Михайловича в конце 1645 г. было омрачено набегом на южные Московские области крымских татар, находившихся в вассальной зависимости от турецкого султана. Следовало предпринять меры по обороне южных рубежей страны. Весной 1646 г. в Москве решено было осуществить наступательное движение, которое назвали Белгородским походом. Следует отметить, что в 1635-1658 годах для надежной охраны русских владений от набегов крымских татар была сооружена сплошная линия военных укреплений – Белгородская оборонительная черта. Белгород на ней занял центральное место. Эта черта протянулась почти на 800 километров по территории нынешних пяти областей Сумской, Белгородской, Воронежской, Липецкой и Тамбовской.

Именно в 1646 году мы встречаем последнее летописное упоминание об Алексее Тимофеевиче Борзецове. В Белгородском походе он участвовал головой воинского соединения –  отряда патриарших детей боярских. Однако поход носил упреждающий и устрашающий характер, никаких активных военных действий не велось. Следует предположить, что это были большие манёвры, или военные сборы, такие же, какие имели место, когда А.Т. Борзецов направлялся воеводой сторожевого полка в г. Пронск на Большую засечную черту. Боярские дети, отряд которых он возглавлял в походе, – это обычное для указанного времени обозначение служилых землевладельцев, военной подготовке которых в то время уделялось большое внимание в свете предстоящих войн.

В 1628 году царь Михаил Федорович и его отец патриарх Филарет издали указ, по которому «охочие люди» могли покупать пустые села, пустоши «со всеми угоди с лесы и с полями»  «в вотчину». Алексей Тимофеевич Борзецов воспользовался царским указом для приобретения поместий. В настоящее время можно назвать три его поместья: одно незначительное и вымененное им в Рязанской области, где Борзецов возглавлял комиссию по составлению Писцовой книги; второе – с. Борзецово в Рузском районе Московской области (его история мало исследована, поэтому принадлежность его А.Т. Борзецову носит предположительный характер); третье, самое известное – деревня Шайдрово, располагавшаяся на правом берегу р. Чертановки, близ впадения её в Царицынские пруды между Коломенским и Царицыном в Москве. Первоначально сельцо Шайдрово, или Шандрово, имело двойное название по имени вотчинника «Борзецово тож». Двойное название сохранялось вплоть до начала XVIII века. Первое упоминание о Шайдрове встречается в Писцовой книге в 1646 г. Сельцо состояло из вотчинникова двора, где жили приказчик и «деловой человек», то есть ремесленник, и крестьянского двора.

Географическо-лингвистические исследования странного названия деревни свидетельствуют о его финно-угорском происхождении. Населенные пункты со схожими названиями встречаются в  Барабинской и Кулундинской степях Западной Сибири: в Черепановском районе Алтайского края, Сузунском и Ордынском районах Новосибирской области; на восточном и западном склоне Среднего Урала; в Сысертском и Невьянском районе Свердловской области; на реке Сылва, левом крупном притоке  реки Чусовой, протекающей через Свердловскую область и Пермский край; в месте компактного проживания мордвы в Нижегородской области; в Закарпатье – в Хустском районе, ранее принадлежавшем Венгрии, и в самой Венгрии. Можно предположить, что первые жители деревни были перевезены А.Т. Борзецовым из многонационального Вятского края, где он в 1629-1631 г. служил воеводой.

Примечательно, что поместье расположено в трех километрах от летней царской резиденции села Коломенское и в трёх километрах от Чёрной грязи (Царицыно), которая в 1633 г. была продана в вотчину Лукьяну Степановичу Стрешневу – тестю царя Михаила Федоровича. Это также свидетельствует о признании заслуг А.Т. Борзецова перед Отечеством, так как эти места считались заповедными. В XVII веке при Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче именно здесь проходили знаменитые царские охоты.

О дате смерти Алексея Тимофеевича Борзецова достоверно не известно. Последние упоминания об А.Т. Борзецове относятся к 1650-м гг. В 1650 г. соседняя Черногрязская вотчина (будущее Царицыно, а в то время ещё пустошь) перешла от родного деда царя Алексея Михайловича к дяде царя Семёну Лукьяновичу Стрешневу, то есть от отца к сыну. Деревня Шайдрово упоминается в его владении в 1657 г. Следовательно, в промежуток между 1650 г. и 1657 г. А.Т. Борзецов, скорее всего, продал деревню С.Л. Стрешневу. Если бы он в этот период умер, то деревня перешла бы к его потомкам, если бы при этом потомков у него не было (что очень вероятно, так как последователей с такой фамилией мы в дальнейшем не встречаем), то деревня по царскому указу отошла бы в Дворцовый приказ. Но так как она упоминается за новым владельцем, можно с большой вероятностью предположить имевшую место в период 1650-1657 гг. сделку купли-продажи.

К сожалению, имя Борзецова Алексея Тимофеевича, много сделавшего для России, сегодня незаслуженно забыто потомками.

канд. эконом. наук А.Г. Смыслов

соиск. П.А. Смыслов

При использовании и цитировании материала ссылка на сайт обязательна!

Примечания:

Юристы | Краеведение | Наша книга | Родословие | Фотографии | Карты | Публикации

Вы можете связаться с нами по телефонам: 8 (903) 686 3187; 8 (964) 705 8310

Все права защищены © Смыслов П.А. 2006-2023

Использование материалов сайта разрешено только с письменного разрешения Смыслова П.А. или соответствующего правообладателя